| |
XV
"Ушел?" - как часто страшный тот вопрос
Тут прозвучит средь одиноких слез!
"Лишь миг назад здесь был он!.." На утес
Она спешит через портал и там
Дает свободу хлынувшим слезам.
Течет струя их, так светла, чиста,
Но не хотят сказать "прощай" уста:
Как мы ни верим, ни хотим, ни ждем -
Отчаянье в том слове роковом.
На все черты прозрачного лица
Легла печаль; не будет ей конца;
Заледенел лазурный кроткий взор
И неподвижно устремлен в простор -
Вдруг вдалеке встает как призрак он,
И меркнет взор, слезами затемнен.
Из-за ресниц они плывут росой -
И так им часто литься в час ночной.
"Ушел!" - и к сердцу руки поднесла,
Потом их к небу кротко подняла;
Взглянула: пену океан клубил
И парус мчал; глядеть не стало сил;
Через портал пошла назад она:
"Нет, то не сон; я брошена одна!"
XVI
Поспешно вдоль утесистых громад
Шел Конрад вниз, не поглядев назад:
Боялся, огибая поворот,
Увидеть он с тропы, что вниз ведет,
Тот одинокий, живописный дом,
Что слал привет ему в пути морском,
А в нем - она, печальная звезда,
Чей нежный свет ему сиял всегда;
Нельзя глядеть, да и мечтать нельзя:
Покой манит, но - гибелью грозя.
Все ж замер он на миг, желанья полн
Не жертвовать покоем ради волн.
Но нет - нельзя! Пусть льется слезный
дождь -
Сдержав волненье, не отступит вождь!
Он слышит бриз попутный, видит бриг;
Все силы духа он собрал в тот миг,
Ускорив шаг. Когда ж его ушей
Коснулся шум погрузки, скрип снастей,
Все звуки суеты береговой,
Слова команды, весел плеск живой;
Когда на мачту юнга влез пред ним,
И вздулся парус выгибом тугим,
И каждый с побережья замахал
Платками тем, кто будут пенить вал,
И взмыл кровавый флаг, - как хладно он
Был слабостью недавней удивлен!
С огнем в глазах и с сердцем ледяным,
Он чувствует, что стал собой самим;
Летит он, мчится - и замедлить смог
Лишь там, где скалы сходят на песок,
Безумный шаг; но не затем, чтоб грудь
Могла вольней прохладный бриз вдохнуть,
А чтоб вернуть медлительную стать
И пред толпой смятенным не предстать:
Он знал искусство покорять сердца
Надменной маской хладного лица;
Он сух и замкнут - и нескромный взгляд
Его черты отводят иль страшат:
Его движенья, непреклонный взор
Всегда учтивы, но таят отпор;
И всякий знал: не слушаться нельзя.
Когда ж хотел он чаровать, - скользя
В сердца людей той музыкою слов,
Что шла от сердца, - всякий был готов
Ему внимать, бессилен и смущен,
Дарами доброты обворожен.
Но к этому он редко снисходил:
Он не пленять - повелевать любил.
Дурным страстям предавшись, с юных дней
Ценил он страх, а не любил людей.
|
|
XVII
Его конвой уже стоит в рядах,
С Жуаном во главе. "Все на местах?" -
"Все; погрузились; лишь один баркас
Ждет атамана". -
"Плащ и меч". - "Тотчас".
И в перевязь он продевает меч,
Скрепив ее, и плащ струится с плеч.
"Позвать мне Педро". Тот пришел. Быстрей,
С учтивостью, хранимой для друзей,
Раскланялся с ним Конрад, "Вот листок,
Где несколько доверья полных строк;
Прочти. Удвой охрану. Как придет
Ансельмо в гавань, пусть и он прочтет.
Три дня (при ветре) - и закончим путь,
Здесь жди нас на заре; спокоен будь!"
Пожав пирату руку, он идет
И горделиво прыгает в вельбот;
Плеснули волны, вмиг окружены
Мерцаньем фосфорящейся волны;
Достигли судна; он взошел на ют;
Свисток залился: все к снастям бегут;
Он видит, как послушен бриг; он прыть
Своих людей снисходит похвалить.
На юного Гонзальво он глядит -
Но что он вздрогнул? Что печален вид?
Увы! Он видит замок над хребтом,
И снова ожил миг разлуки в нем:
А видно ли Медоре судно их?
Ее вдвойне любил он в этот миг!
Но до утра ему немало дел,
Сдержался он и больше не глядел,
Сошел в каюту и с Гонзальво там
Дал волю планам, замыслам, мечтам;
Приборы взял, опору моряка,
И карту развернул у ночника;
До полночи они беседу длят,
Но на часы не смотрит зоркий взгляд.
Меж тем свежеет ветер, и вперед
Корабль, как сокол, свой стремит полет.
Скользят хребты вдоль пенной полосы,
Земля близка, и дороги часы;
И вдруг в трубу замечен узкий вход
В залив, где скрыт Паши галерный флот;
Все сочтено; огней дозорных стан
Чуть светит у беспечных мусульман.
Бриг проскользнул, невидим вдалеке,
И стал в засаде, как бы в тайнике,
Среди крутых и прихотливых скал,
Чей резкий очерк небо пронизал.
Без сна все, за работу: близко цель;
Все рвутся в бой - на суше, на воде ль.
Склонясь над зыбью, атаман их вновь
Спокойно речь ведет, и речь - про кровь!
|
