| |
Зал запущенного замка вблизи городка на
северной границе Силезии. Ночь.
Буря.
Вернер и Иозефина.
Иосефина
Спокойней, милый.
Вернер
Я спокоен.
Иосефина
Трудно
Тому поверить: мечешься по залу;
С душой спокойной люди так не ходят,
Так торопливо не шагают. Если б
Ты был в саду, я бы решила: счастлив;
Спешит за пчелкой от цветка к цветку.
Но здесь...
Вернер
Здесь холод: посмотри, как ветер
Качает гобелены. Кровь застыла.
Иосефина
Ах, нет!
Вернер
Что так? Не хочешь?
Иосефина
Я хочу,
Чтобы она текла нормально. Пусть!
Вернер
Пока не станет или не прольется.
Когда - не важно.
Иосефина
Значит, я - ничто?
Вернер
Все!
Иосефина
Так зачем желать того, что сердце
Мне разобьет?
Вернер (медленно приближаясь к ней)
Да, без тебя я был...
Чем - все равно; смешеньем зла и блага...
Что я, - ты знаешь; чем я мог бы стать, -
Не знаешь; но - люблю тебя, ничто нас
Не разлучит!
(Внезапно отходит и вновь приближается к Иозефине.)
Ночная буря, видно,
Влияет; стал чувствителен я после
Моей болезни, от которой ты,
Любимая, сильней меня страдала,
Ходя за мной.
Иосефина
Тебя здоровым видеть -
Восторг; счастливым видеть...
Вернер
Нет счастливых!
Дай мне страдать, как прочим.
Иосефина
Но подумай
О бедняках, дрожащих в эту бурю
Под ветром хлестким, под тяжелым ливнем,
Чьи капли пригибают их к земле;
И нет им крова, только - под землею.
Вернер
Кров не из худших; помещенье - вздор,
Покой важнее. Говоришь - бедняги?
Да, ветер воет, и тупой, тяжелый
Дождь леденит им костный мозг!.. Я сам
Солдатом был, охотником, скитальцем;
Теперь я - нищий; и я должен знать
Все то, о чем ты говоришь.
Иосефина
А разве
Теперь от этих мук ты не укрыт?
Вернер
Да. Лишь от них.
Иосефина
И это ведь немало.
Вернер
Для мужика.
Иосефина
А разве дворянину,
К излишествам привыкшему, не больше
Чем мужику, благодарить за кров,
Когда отлив удачи - на мели
Его оставит?
Вернер
Я ведь не о том,
Ты знаешь это. Беды мы сносили,
Хотя б нетерпеливо (ты одна
Терпеть умела), но сносили!
Иосефина
Дальше?
Вернер
Есть беды кроме внешних (хоть и внешних
Хватило бы, чтоб душу изглодать);
Они меня терзали и - терзают.
Не будь болезни глупой, что меня
Здесь, на границе дикой, задержала,
Лишив и сил, и средств, и ввергнув нас...
Нет! Выше сил!.. Не будь ее, возможно б
Я счастлив стал, тебе вернул бы счастье,
Блеск - титулу, и вновь обрел бы имя
Отцовское!.. И даже больше...
|
|
Иозефина (прерывая)
Сын мой!
Наш сын, наш Ульрих! Вновь бы он в объятьях
Был у меня, в руках, столь долго праздных,
И голод материнский утолил!
Двенадцать лет!.. Ему ведь восемь было...
Как он теперь, должно быть, стал красив, -
Мой Ульрих, мой любимый!..
Вернер
Часто был я
Фортуне - дичью; ныне загнан ею;
Как ускользну от гончих, - беден, слаб
И одинок?
Иосефина
Ты одинок! Муж? милый?
Вернер
Нет, хуже: влекший всех любимых в беды,
Что хуже одиночества. Один бы -
Я умер, и всему конец в могиле
Безвестной!
Иосефина
Я - жила б не дольше. Но,
Молю: крепись. Мы долго бились; разве
Нельзя сломить иль утомить судьбу?
Боец приходит к цели или гибнет,
Не чувствуя... Крепись! Отыщем сына!
Вернер
Так близко быть к нему и ко всему,
Что за страданья нас вознаградило б,
И так сорваться!
Иосефина
Не сорвались мы.
Вернер
Без денег мы.
Иосефина
Всегда их было мало.
Вернер
Я был рожден для денег, блеска, власти;
Имел, любил их и, увы, утратил:
Все отнял у меня отцовский гнев
За безрассудства юные. Годами
Страданий искупил я все. Со смертью
Отца мне путь открылся, но - нелегкий!
Проныра-родич, издавна упорно
За мной следивший, как змея за птицей
Порхающей, опередил меня,
И захватил права, и стал владельцем
Таких угодий, что вознесся выше
Князей!
Иосефина
Как знать? Наш сын вернуться мог
В поместья деда и теперь, быть может,
Права тебе вернет.
Вернер
Нет, безнадежно.
Ведь с той поры, как он исчез так странно
Из дома деда, как бы искупая
Мои ошибки, - нет о нем вестей.
Его у деда я оставил; тот
Мне обещал, что гнев его не ляжет
На внука; но, видать, желало Небо
Свои права осуществить, карая
Ребенка за грехи его отца.
Иосефина
Я все же
На лучшее надеюсь. До сих пор
Мы избегали козней Штраленгейма.
Вернер
Избегли бы, - не будь проклятой хвори,
Что хуже, чем смертельная болезнь:
Она не жизнь берет, а радость жизни.
Уже теперь я чувствую душою
Тенета жадного врага; кто знает,
Не выследил ли он меня и здесь?
Иосефина
Тебя в лицо не знает он; шпионы,
Им посланные, в Гамбурге остались.
Нежданный наш отъезд, наш псевдоним
Должны погоню с толку сбить. Нас примут
Везде за тех, кем мы хотим казаться.
Вернер
Казаться! Не за тех ли, кто мы есть, -
За нищих! Без надежд! Ха-ха!..
Иосефина
Увы!
Вот горький смех!
Вернер
Кто б мог в обличье этом
Узнать высокий дух семьи старинной?
В таком тряпье - владельца княжьих замков?
В больном и тусклом взоре - гордость рода
И знатности? В щеках увядших, в бледном
От голода лице - того, в чьих залах
Для тысячи вассалов шли пиры?
Иосефина
Ценил ты меньше эти блага, Вернер,
Когда избрал своей невестой дочь
Изгнанника, скитальца-иностранца.
Вернер
Но дочь изгнанника и сын, лишенный
Наследства, - пара. И была надежда
Тебя поднять на высоту, для коей
Мы рождены. Твой знатный род в упадке,
Но родовитостью поспорит с нашим.
Иосефина
Иначе думал твой отец. Но, если б
Меня с тобой равняла только знатность,
Я знала бы ей цену.
|
[1]