Byron
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Галерея
Стихотворения 1803-1809
Стихотворения 1809-1816
Стихотворения 1816-1824
Стихотворения по алфавиту
Хронология поэзии
Дон Жуан
Чайльд-Гарольд
Пьесы
  Манфред
  Марино Фальеро, дож венецианский
  … Предисловие
  … Действующие лица
  … Акт первый
  … … Сцена первая
  … … Сцена вторая
  … Акт второй
  … … Сцена первая
  … … Сцена вторая
  … Акт третий
  … … Сцена первая
  … … Сцена вторая
  … Акт четвертый
  … … Сцена первая
  … … Сцена вторая
  … Акт пятый
  … … Сцена первая
  … … Сцена вторая
… … Сцена третья
  … … Сцена четвертая
  … Примечания
  Сарданапал
  Каин
  Преображенный урод
  Вернер, или Наследство
Повести
Поэмы
Литературная критика
Статьи об авторе
Ссылки
 
Джордж Гордон Байрон

Пьесы » Марино Фальеро, дож венецианский
     » Акт пятый » Сцена третья

 
Двор во Дворце дожей.
Внешние ворота заперты, чтобы не проник народ.
Входит дож в парадном облачении, сопровождаемый Советом Десяти и другими патрициями, в сопутствии стражи, пока процессия не достигает верхней площадки лестницы Гигантов, где дожи приносят присягу. Палач уже находится там со своим мечом.
По прибытии председатель Совета Десяти снимает дожескую тиару с головы дожа.

Дож

Дож стал ничем, и я опять - Марино
Фальеро наконец; приятно быть им,
Хоть на минуту. Здесь я был увенчан
И здесь же - бог свидетель! - с облегченьем
Снимаю этот роковой убор,
Сияющую погремушку эту,
Безвластия насмешливый венец.
Один из Десяти

Дрожишь, Фальеро?
Дож

Старческая слабость.
Бенинтенде

Фальеро! Нет ли у тебя к Сенату
Просьб, согласуемых с законом?
Дож

Что же:
О милости к племяннику прошу,
О справедливости к жене; ведь смертью,
Такою смертью, думаю, сквитался
Я с государством.
Бенинтенде

Мы уважим просьбу,
Хотя твоя неслыханна вина!
Дож

Неслыханна! Да, тысячи владык
В истории злоумышляли против
Народа! За свободу же его
Погиб один лишь и один погибнет.
Бенинтенде

И кто они?
Дож

Спартанский царь и дож
Венецианский: Агис52 и Фальеро!
Бенинтенде

Что хочешь сделать иль сказать еще?
Дож

Могу ль я говорить?
Бенинтенде

Ты можешь; помни,
Однако, что народ - за воротами
И голос твой к нему не долетит.
 
Дож

Я воззову ко Времени, не к людям53,
И к Вечности, уже причастный к ней.
О вы, стихии, в коих растворюсь я,
Пусть голос мой как дух над вами реет;
Ты, синий вал, стремивший флаг мой; ветер,
Любовно им игравший, надувая
Крылатый парус, что летел к победам
Бесчисленным; ты, родина, которой
Дарил я кровь мою, и ты, чужбина,
Что эту кровь из щедрых ран пила;
Вы, плиты, кровь с которых, не всосавшись,
Взойдет горе; ты, небо-восприемник;
Ты, солнце, факел этой казни; ты,
Кто зажигает или гасит солнца!
Глядите! Я - виновен. А они -
Безвинны?! Гибну я; но мщенье - будет!
Грядущие века встают из бездны
Явить моим глазам, еще открытым,
Что станет с гордым градом, над которым
Вовек виси проклятие мое!
Да, зреет втайне день, когда ваш город,
Твердыня, отогнавшая Аттилу,
Падет - и подло, без борьбы падет -
Перед Аттилою-ублюдком, меньше
Потратив крови на свою защиту,
Чем эти жилы пролили в боях
И здесь прольют в миг казни. Продадут
Его и купят, и с презреньем на него
Воззрит владелец. Станет он уездом,
Империи ничтожным городком,
С Сенатом раболепным, с нищей знатью,
Со сводниками вместо горожан.
Когда еврей в твои дворцы проникнет,
Венеция, и гунн в твои приказы,
И грек на рынки, усмехаясь втайне;
Когда на узких улицах патриций
Заклянчит хлеба, выставляя титул,
Чтоб вызвать жалость к мерзкой нищете,
А кучка тех, кто сохранят обломки
Наследных благ, придет вилять хвостом
Пред варваром-наместником - на месте,
Где их отцы блистали, государи,
Где их отцы казнили государя;
Когда с гербом, что сами запятнали,
С прабабкою распутной, что гордилась,
Блудя с плечистым гондольером или
С наемником, - они триумф позора
Сквозь три звена ублюдков пронесут;
Когда их всех, рабов презренно-падших,
Подарит победитель побежденным,
И трусы в них двойную трусость презрят,
И сверхпорочный презрит в них пороки,
Чью грязь и мерзость ни единый кодекс
Не нарисует и не назовет;
Когда от Кипра, что теперь подвластен,
Последней данью к дочерям твоим,
Честь позабывшим, отойдет распутство,
Чтоб их разврат в пословицу вошел;
Когда весь тлен земель порабощенных
В тебя вползет: порок без блеска, грех,
Где нет намека на любовь, но только
Привычный грубый блуд, разврат бесстрастный
И холодно изученная похоть,
Искусно извратившая природу;
Когда все это ляжет на тебя
И скучный смех, безрадостные игры,
Без чести юность, без почета старость,
Скорбь, скудость, слабость, с коими в борьбу
Не вступишь ты, роптать - и то не смея,
Тебя в последний из задворков мира
Преобразят, - тогда, сквозь агонию,
Средь всех убийств, мое припомни ты!
Ты, логово пьянчуг, что пьяны кровью
Князей! Геенна вод! Содом приморский!
Богам тебя я предаю подземным!
Тебя и род змеиный твой!
(Поворачиваясь к палачу.)
За дело,
Ты, раб! Руби, как я рубил врагов!
Как деспотов рубил бы я! Сильней -
Как проклял я! Руби - одним ударом!

Дож сам опускается на колени, и, когда палач
заносит меч, занавес падает.
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Е   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   Х   Ч   Ш   Э   #   

 
 
Copyright © 2024 Великие Люди  -  Байрон    |  Контакты