| |
33
«Да», «нет», «отлично» - странные слова,
И выглядел Жуан довольно странно:
У бедного кружилась голова,
Да и в глазах темнело непрестанно.
Он отвечал врачу едва - едва,
И понял тот по виду Дон-Жуана,
Что ежели недуг его лечить,
То не врача бы надо пригласить.
34
Лорд Генри между тем разговорился,
Свой шоколад откушав превосходный,
Сказал, что гость, наверно, простудился,
Хотя погода не была холодной, -
Потом к графине мило обратился:
«Что граф? И как недуг его природный -
Подагра, эта ржавчина господ,
Суставы благородные грызет?»
35
Жуану, как хозяин благосклонный,
Он улыбнулся: "Вид у вас такой,
Как будто наш монах неугомонный
Нарушил ваш полуночный покой!"
С гримасою притворно - удивленной,
Но все-таки бледнея, мои герой
Сказал, тревогу тайную скрывая:
"Какой монах? Я ничего не знаю!"
36
"Помилуйте! Фамильный наш монах!
Легенда, впрочем, часто привирает;
Но все - таки хоть в нескольких словах
Вам рассказать об этом подобает,
Хотя уже давно в моих стенах
Сей древний посетитель не бывает
Не знаю - он ли стал смирней, чем был,
Иль наше зренье разум притупил".
37
"Ax, милый мой! - миледи возразила
(Взглянув на Дон-Жуана моего,
Она весьма легко сообразила,
Что эта тема трогала его), -
Я много раз, уж кажется, просил
Не говорить об этом ничего;
Шутить на эти темы неуместно,
А древнее преданье всем известно",
38
"Да я шутить совсем и не желал" -
Сказал милорд. - Припомни, дорогая,
Как нас он после свадьбы напугал,
По галерее в сумерки блуждая!"
Но тут он поневоле замолчал,
Увидев, что супруга молодая
Взялась за арфу, в струнах пробудив
Задумчивый и жалобный мотив.
39
"Баллада о монахе! Это мило! -
Вскричал милорд - Но ты прибавь слова,
Которые сама же сочинила"
Без текста эта музыка мертва!"
Все общество тотчас же попросило
Хозяйку спеть, на что она сперва
Поколебалась, несколько смутилась
И под конец, понятно, согласилась.
40
Прелестные певицы каждый раз
Разыгрывают милое смятенье,
Обычно умиляющее нас, -
И Аделина, начиная пенье,
Ни на кого не поднимала глаз,
Но проявила тонкое уменье
И высший дар изящной простоты
(Что для меня дороже красоты).
|
|
Песня леди Амондевилл
Спаси нас, помилуй, пречистая сила!
Монах на могиле сидит,
В полночной тиши за помин души
Молитвы и мессы твердит.
Когда разорил лорд Амондевилл
Обитель отцов честных,
Один не забыл священных могил
Почивших братьев своих.
Губя и деля мечом короля
Угодья господних слуг,
Топтали солдаты леса и поля
И села сжигали вокруг.
Но, строг и суров, не боясь оков,
Печален, угрюм и упрям,
В часовню и в дом, невидимый днем,
Монах приходил по ночам.
Порожденье злых или добрых сил -
Не нам рассуждать о том, -
Он в замке лордов Амондевилл
Обитает ночью и днем;
Он тенью туманной мелькает, незваный,
На свадебных их пирах
И в смертный их час, не спуская глаз,
Стоит у них в головах.
Встречает он стоном, страданьем бессонным
Рожденье наследников их;
Предвидя невзгоду, грозящую роду,
Является в залах пустых.
Тревожною тенью скользит привиденье,
Но лик капюшоном закрыт,
И взор его странный тоской постоянной,
Могильной тоскою горит.
Спаси нас, помилуй, пречистая сила:
Хозяева в этих стенах
Днем - внуки лорда Амондевилла,
А ночью - этот монах.
В обители древней гнездится страх,
А тень продолжает блуждать,
Ни лорд, ни вассал еще не дерзал
Права его отрицать.
Не трогай монаха, что бродит по залам, -
И не тронет тебя монах.
Как ночи туманы, беззвучно, устало
Он движется тихо впотьмах.
Спаси его душу, пречистая сила,
От темных страстей защити,
И что бы страданьем его ни томило, -
Грехи его отпусти!
41
Слова замолкли. Слабое дрожанье
Последних струн растаяло, как сон,
И после трехминутного молчанья
(Обычный акустический закон)
Посыпались восторги, восклицанья
Наперебой, но все же в унисон:
Хвалили все в порыве восхищенья
И голос, и манеру исполненья.
42
Прелестная хозяйка им в ответ
Лениво и небрежно улыбалась.
Ведь никакого дива в этом нет,
Она давно уж этим занималась;
Она, мол, дилетант, а не поэт!
(И потому ей как бы позволялось
И творчество других знакомых дам
Причислить к дилетантским пустячкам!)
43
Так, в детской книжке я не раз читал,
Что киник Диоген в дому Платона
Платона гордость с гордостью топтал,
Его ковер порвав бесцеремонно.
На ссору он собрата вызывал,
Но тот хранил довольно непреклонно
В душе философический покой
И был весьма доволен сам собой.
|
