В конце XVIII века народ Англии был глубоко потрясен жестоким подавлением восстаний, последовавших одно за другим в 1797 и 1798 годах, - это восстание на флоте и восстание ирландцев за свою независимость. Молодой Байрон свое отношение к Французской революции и наполеоновским войнам выразил уже в первой песне «Чайльд-Гарольда» (1812). Знал он и о судебном процессе над членами «Корреспондентских обществ» и, видимо, достаточно подробно, поскольку был знаком с теми, кто в качестве адвокатов защищал на суде руководителей этих обществ. События в Ирландии и ирландские проблемы всегда волновали поэта, и неудивительно, что одна из его речей в парламенте была посвящена положению ирландских католиков.
Вся богатая мыслями и чувствами жизнь Байрона-юноши нашла свое отражение в его ранних стихах. В 1806 году, будучи студентом Кембриджа, он анонимно издает сборник своих стихов «Летучие наброски», но почти весь небольшой тираж его уничтожает. В 1807 году анонимно появляется новый сборник, «Стихи по разным поводам» {В других переводах название сборника «Стихи на разные случаи».}. В том же году издан третий сборник стихов поэта уже с указанием имени автора - «Часы досуга», стихи оригинальные и переводы Джорджа Гордона, лорда Байрона. Несовершеннолетнего».
В «Часы досуга» вошли стихи из ранее вышедших сборников и новые, впервые публикуемые. Многие стихи сборника были еще несовершенны, в них сказывалось подражание английской поэзии XVIII века, но уже виден был широкий диапазон поэтических возможностей молодого Байрона, осваивающего различные поэтические размеры, ищущего выразительные средства для образной и точной передачи своей мысли.
Сборник «Часы досуга» был, по существу, прощанием поэта с юностью и вступлением его в новый период жизни.
«Я цепи юности разбила
Страну волшебную мечтаний
На царство Истины сменил»,
- пишет он в одном из последних стихотворений сборника «К Музе вымысла».
По выходе сборника, в январе 1808 года, в журнале «Эдинбургское обозрение» появилась анонимная рецензия, в которой поэзия «молодого лорда относилась к разряду той, которую ни боги, ни люди не могут допустить...» {The Works of Lord Byron Letters and Journals ed. by R. E. Prothero.. London, John Murray, 1922, vol. I, Appendix II, p. 344.}. Рецензент высмеивал содержание стихов, указывая Байрону, что он не владеет литературным языком и что ему следовало бы лучше знать поэзию своих предшественников. И, имея в виду его сатирические стихи, делал вывод: молодой автор рано присвоил себе право осуждать других.
Еще до рецензии в «Эдинбургском обозрении» Байроном была начата сатирическая поэма «Британские барды». После выступления журнала поэт издает эту поэму небольшим тиражом, а в марте 1809 года она появилась в расширенном виде под названием «Английские барды и шотландские обозреватели». Поэма за короткий срок выдержала подряд четыре издания. Успех объяснялся не только смелостью ответа, сокрушавшего все доводы грубой и недоброжелательной по тону рецензии в «Эдинбургском обозрении», но прежде всего тем, что в ней живо представала современная литературная и театральная жизнь Англии.
Сатирическое острие поэмы было направлено против поэзии уводившей в религиозную мистику, пронизанной тоской по прошлому, равно как и против поэзии, воспевавшей наслаждения. Среди целого ряда поэтов, чьи произведения Байрон подверг критике, были и крупнейшие поэты-романтики, современники Байрона. Можно считать, что именно с этой поэмы начинается в творчестве Байрона полемика с поэтами «Озерной школы» (лейкистами): Вордсвортом, Колриджем, Саути. Творчество этих поэтов, отказавшихся после Французской революции от высоких идеалов борьбы за свободу, всегда оставалось глубоко чуждым мироощущению Байрона. Близость Вальтера Скотта-поэта к лейки стам вызвала неодобрительные строки Байрона и в его адрес, хотя позднее Скоттроманист был в числе любимейших его писателей. В этой ранней своей поэме молодой Байрон высказывает веру в большие возможности творческого гения Вальтера Скотта.
Серьезное внимание в поэме Байрон уделил положению английского театра, на сцене которого шли пошлые и бездарные пьесы. Он призывал таких драматургов, как Шеридан, восстановить былую славу английской сцены, где выступали Гаррик и Сиддонс.
«Английские барды и шотландские обозреватели» была как по содержанию, так и по всему своему духу просветительской: Байрон видел в литературе и искусстве действенные средства нравственного и художественного воспитания общества.
В конце июня 1809 года Байрон отправился в двухлетнее путешествие. Во время путешествия он заканчивает поэму «По стопам Горация», задуманную им как продолжение «Английских бардов и шотландских обозревателей», и пишет путевые впечатления в стихах, которые легли в основу первых двух песен «Паломничества Чайльд-Гарольда»
По приезде в Англию в июле 1811 года, передавая рукописи путевых впечатлений и поэмы «По стопам Горация» Далласу, взявшемуся помочь Байрону в их издании, поэт сказал, что поэму считает лучшим из того, что им написано. Даллас, напротив, был восхищен путевыми впечатлениями, поэму же назвал «достойной сожаления» {The Life... с. 121.}. «Писатели часто плохие судьи собственных сочинений, - писал в конце XIX века редактор полного собрания сочинений Байрона Колридж, - но из всех известных литературных заблуждений этого рода ошибки Байрона едва ли не самые поразительные. Вскоре после появления «Корсара» он все еще воображал, что «Английские барды» - мастерское произведение. А когда все его величайшие произведения уже были созданы, он продолжал утверждать, что его перевод из Пульчи {Пульчи Луиджи (1432- 1484) - итальянский поэт. Байрон перевел в 1820 году 1-ю песнь поэмы Пульчи «Большой Моргайте».} - «грандиозная работа, - лучшее из того, что им создано в жизни», и на протяжении всей своей литературной деятельности относился к этим «По стопам Горация» с особым и неизменным пристрастием» {The Works of Lord Byron, I-VII vols, ed. by E. H, Coleridge. London, John Murray 1903, v. I, p. 388. Последующие ссылки на это издание даются в сокращении: Poetry...}. Байрон же на самом деле прекрасно знал и о значении и о непреходящей ценности своих основных произведений. Вот некоторые строки лишь о двух из них - о «Чайльд-Гарольде» и «Дон-Жуане»: «Я считаю «Чайльд-Гарольда» своим лучшим произведением; им я начал, им думаю и кончить. Но решения на этот счет я не принимаю, ибо уже нарушил такое решение, когда написал«Корсара». Боюсь, однако, что ничего уже не напишу лучше этого...» {«Дневники, Письма», с. 150.}. Или: «3-го апреля я послал Меррею II песнь «Дон-Жуана»; надеюсь, что она прибыла - клянусь богом, это Саро d'Opera, столько она «расточает радости»...» {Там же, с. 161.}.
Очевидно, что Байрон-поэт шел впереди Байрона - критика поэзии, но в его творчестве ясно и последовательно прослеживаются те просветительские воззрения, которые наиболее полно отражены в таких ранних сатирических поэмах, как «Английские барды...», «По стопам Горация». Может быть, именно этим они так дороги художнику.
На связи Байрона с XVIII веком, то есть веком Просвещения, давно обращалось внимание как в зарубежной, так и в нашей отечественной науке. Байрон-критик, провозглашавший принципы просветительского классицизма, противоречил Байрону-поэту, утверждавшему своей поэзией художественный метод романтизма, разрушавший нормативную эстетику просветителей. Многое роднило Байрона с просветителями. Стойкая непримиримость к религиозному и политическому ханжеству давала Байрону уверенность при схватках с многоликим лицемерием и политическим коварством. Личности Байрона отвечал дух активного вмешательства в аеизнь, обличавший мыслителей и писателей XVIII века. Байрон был сторонником обычной для просветителя пропаганды знаний, их распространения среди современников. Чем, как не истинной потребностью делиться с людьми приобретенными знаниями, объясняется большой объем примечаний и приложений написанных им ко многим своим произведениям.
И, наконец, Байрон подхватил и продолжил просветительское отношение не только к литературе, но и к другим видам искусства. Он верил, например, что средствами театра можно развить ум и чувства людей, и, критикуя современную ему сцену с нравственных позиций просветителей XVIII века, заглядывал вперед, предчувствуя возможности иного развития театра. И отнюдь не случайно Байрон в 1820 году возвращается к мысли опубликовать поэму «По стопам Горация», значительная часть которой посвящена театру.
Написана поэма в стиле сатирических поэм XVIII века. И все, что в ней говорится об ответственности поэта за судьбы художественного творчества, Байрон относил и к себе. Но случилось так, что в печати раньше поэмы «По стопам Горация» появились две первые песни «Чайльд-Гарольда», которые сделали его «в одно утро знаменитым» {The Life... p. 159.}. И теперь многие строки поэмы «По стопам Горация», в частности, такие:
Поэзия не знает середины,
Здесь тот на дне, кто не достиг вершины,
У всех в презреньи серенький поэт,
У бога, у людей и у газет...
{Пер. H. Вольпин.}
- были бы восприняты литературной средой как высокомерные наставления всем, менее значительным, чем он, поэтам, то есть вступали в силу этические соображения, поэтому Байрон приостановил печатание подготовленного им пятого издания «Английских бардов...», отложил публикацию «По стопам Горация», ибо, как он заметил, любое продолжение «Английских бардов...» «обрушило бы на его голову лавину горящих угольев» {Poetry, vol. I, p. 387. «Introduction»}. Поэма так и не была опубликована при жизни поэта.
Путешествие, которое совершил Байрон в 1809-1811 годах, имело огромное, значение для развития его личности и поэтического дара. Оно началось с Португалии, затем последовали города Испании. Из Испании Байрон выехал на о. Мальту, вслед за Мальтой он посетил Грецию, Албанию, отсюда поехал в Константинополь, вновь вернулся в Грецию.
Какой бы удивительной ни была по своей красоте природа и величественной древняя культура этих южных стран, Байрон не воспринимал их вне жизни народов, их населявших. Люди, их быт, язык, обычаи, одежда - все вызывает пристальный интерес поэта. Его поражают социальные контрасты в этих странах: с одной стороны, нищета, рабство народов, с другой - неограниченная власть и произвол кучки тиранов. Во время путешествия Байрон глубоко осознал свое общественное призвание поэта, он стремился увиденное передать в строфах, обличавших политику правительств тех стран, которые поддерживали тиранию и насилие над народами.
Путевые впечатления обретали разный по тону характер: они были то раздумьями, то призывом к народам сбросить иго тирании, то восторгами перед красотой женщин, перед экзотикой природы. Ложились эти записи большей частью в спенсерову строфу, девятистрочную, со сложным чередованием рифм; Байрон работал тогда над овладением этой строфой, которая берет начало в английской поэзии эпохи Возрождения. Во время путешествия им было также создано немало лирических стихотворений о запомнившихся встречах и событиях. Одновременно появлялись и стихи, давшие начало политической лирике поэта, - «Песня греческих повстанцев», «Прощанье с Мальтой», к которым примыкала и сатира «Проклятие Минервы», написанная также в годы путешествия.
Байрон возвращался в Англию в конце лета 1811 года. Уже на пути домой он узнал о тяжелой болезни матери, которую не застал в живых. Горе поэта усугубилось еще и тем, что погиб один из его близких друзей. Байрон, уединившись в Ньюстеде, тяжело переживает эти события. Но вскоре работа над поэмой «Паломничество Чайльд-Гарольда» полностью захватила его. Герою поэмы, который повторяет его путешествие, поэт придает черты своих современников, молодых людей из среды, хорошо ему известной. Чайльд-Гарольд устал от веселого и бездумного времяпрепровождения, его тяготят друзья по кутежам, женщины, с готовностью отвечающие на любовь. Разочарованный во всем, признав, что жизнь его пуста и бессмысленна, он решает уехать в незнакомые края. |
